Едва ли кто-либо, глядя на великолепных, роскошных, ослепительных не только собственной красотой, но и количеством носимых на себе драгоценностей, мехов и дорогих тканей надменных чародеек, мог подумать о том, что большинство из них в тот или иной момент своей жизни не хотело бы её иметь. В смысле, жизнь эту. А, между прочим, многие не только задумывались, но и совершали попытки – вот вспомнить хотя бы ту же Йеннифэр… Она самолично перевязывала ей руки, сращивала бездарно поврежденные сосуды, марая дорогую ткань и драгоценности в крови, но в тот момент это было совершенно неважно, потому что было что-то большее.
Чем более развитым, гибким, умелым становится разум, тем больше ему присущи рефлексии. Тем больше его носитель подвержен размышлениям, рассуждениям о том, «а что, если», несмотря на то, что история не знает сослагательного наклонения. Чем больше разумный человек обременен властью, тем становится сложнее - но до момента Тиссая де Врие справлялась.
Власть, драгоценности и сила могут решить многие вопросы, открыть многие двери – но, открыв, будь готова к тому, что не всякая дверь закрывается, а уж то, что из неё вырвалось… Знала ли она? Нет. Могла ли догадаться? Безусловно. После некоторых размышлений. И позже в историю войдя, как предательница, и никто бы не задумался о том, что это были последствия выбора – между одним злом и другим, и в этой истории не было ни одного слова о справедливости, как и возможности выбрать что-либо ещё. Тиссая де Врие любила справедливость, поскольку уважала понятия объективности и беспристрастности, и поступила так, как считала нужным, на тот момент, который казался ей несправедливым и пристрастным, наведя одним махом и справедливость, и порядок. А оказалось – выбрала зло.
Иронично.
Мир слишком изменился – короли и раньше вели себя подобно немытым разбойникам, и именно они, чародейки, приводили их в подобие рассудка, принимали решения, совершали поступки, которые потом входили в исторические анналы, пусть не всегда с их именами, но, тем не менее, каждая из них – вершительниц судеб королевств севера – знала, что это именно её детище. Пока обычная женщина воспитывает ребенка, чародейка воспитывает королевство и континент, и это, по её мнению, было правильно. Но раньше… раньше всё было не так, как сейчас. Люди поступали как сволочи, но это были понятные, хорошо известные ей сволочи, и она знала, что с ними делать, чтоб было хорошо и правильно.
Мир слишком изменился, и Тиссая де Врие, искусный мастер переставлять фигурки на игровом поле, уже ничего не понимала. В её руках как для такого непонимания было слишком много власти, и это уже однажды обернулось кровавой баней – в тот день эльфские плиты Гарштанга, видевшие ещё прибытие людей на Континент, залило насилием, болью и тяжестью вздымавшейся и опускавшейся Силы. Наверняка обернется ещё раз - а она всё ещё понимала слишком мало, и это делало её голове больно. От этой власти уже невозможно было избавиться, и это тоже обязывало.
Ответственность. Порядок.
Она сама сейчас вносила в мир хаос, и это следовало как-то решить.
Тиссая де Врие поставила тщательно отработанную, замысловатую подпись под последней фразой письма. Подумав, добавила рядом идеограмму, означающую ее истинное имя. Имя, которого никто не знал. Имя, которым она не пользовалась очень-очень давно. С тех пор как стала чародейкой.
«Жаворонок».