«Однажды тебя, Эмиеля Региса Рогеллек Терзиефф-Годфроя, пацифиста и альтруиста, заядлого путешественника и неисправимого авантюриста, твои извечные скитания по неизведанным землям, заброшенным пустошам и обломкам былых великих территорий подведут к черте. И за чертой тебя будет ждать пропасть. Не нагнетаю, но предостерегаю. Будь осторожен. И осмотрителен».
Единственное, о чем мог думать Эмиель Регис — об этих словах, сказанных давным-давно приятелем-магом, с которым они частенько лет двести назад засиживались до утра в тавернах, обсуждая науку, потенциальное повторное Сопряжение Сфер и перспективы будущего в целом. Отчего-то вспоминалась лишь эта речь, звучащая в смазанном сознании высшего вампира укоризненным голосом. Поймать ускользающее сознание оказалось делом неимоверно сложным.
Все происходящее было неправильным. Регис знал, что еще каких-то двадцать минут назад его жизнь складывалась довольно-таки благоприятным образом — прошел месяц с того момента, как в жизни вампира появился давний приятель Детлафф, извлек останки Эмиеля из каменной глыбы и, щедро поделившись собственной кровью, буквально выдрал сородича из состояния и не жизни и не смерти, и запустил ускоренный процесс регенерации. Жизненные функции восстановились, но общее состояние вампира оставляло желать лучшего. Во всяком случае, он не мог не только обращаться в туман и принимать боевую форму, но и в целом не выходило пользоваться всеми расовыми преимуществами — и передвигался как самый обычный уставший человек, и органы чувств порой подводили в самый неподходящий момент. Единственное, что сохранилось в полной мере — любознательность. Когда Эмиель смог самостоятельно передвигаться, то под чутким присмотром Детлаффа изучал окрестности. А в последнюю неделю приятель и вовсе позволял себе отлучиться на несколько суток по своим делам, отпуская на прогулки Региса одного.
Возможно, тот маг, что в далеком прошлом желал Эмиелю осторожности и осмотрительности, был пророком. За последние три года своей жизни у черты высший вампир оказался дважды — тогда в стычке с Вильгефорцом, и сейчас... при мутных, еще невыясненных обстоятельствах. Дважды за три года — это далеко не самый приятный показатель, об этом стоило задуматься.
Впрочем, именно сейчас о показателях и вероятностных совпадениях Регис думать не мог. Совсем. Только держаться за ту фразу, маячащую где-то на краю подсознания, и пытаться, собственно, оставаться в сознании. Пошевелиться он не мог, не выходило даже повернуть голову. Судя по ощущениям, он был связан в запястьях и лодыжках и пребывал в вертикальном положении в форме распластанной звезды. Судя, опять-таки, по внутренним ощущениям связан он был не веревкой или подходящей плотной материей, а скорее чем-то магическим. Шея тоже взята в тиски, но как-то иначе. Как — не разобрать.
Перед глазами — серая, испещренная временем каменная кладка. Поясницы с правой стороны несмело касался прохладный поток воздуха, стало быть, где-то позади по правую руку находился выход. Вампир дернулся раз, другой. Застонал от боли. Силы стремительно его покидали. И дело было вовсе не в неудобной позе, гулящему сквозняку, пульсирующей боли в пережатых конечностях и подкатывающему волнению. Впрочем, иного объяснения столь быстро распространяющейся усталости не находилось.
Разве что... действо враждебной магии.
Эмиель прислушался. Доносилось мерное падение капель на каменный пол — где-то совсем близко, и где-то за стенами — монотонный речитатив.
Собственно, вот и все, что было доступно для восприятия, анализа и хотя бы каких-то выводов. В общем-то, малоинформативно. Только и оставалось, что вопрошать: за каким таким трансцендентальным объектом его занесло в руины замка Стигга, где чуть менее трех лет назад он уже представал перед ликом самой смерти?