— Кот.
Эмиель Регис, высший вампир, цирюльник, медик, философ и ментор лениво вышел из временной хижины, которую облюбовал в Бругге — городе, что расположен в нескольких часах езды верхом от привычного Диллингена, потянулся и позвал уже с неделю прибившегося к нему кота.
Это был старый, матерый кот, лишившийся в своих кошачьих — а, возможно, и не только кошачьих — войнах одной третий хвоста, кончика уха и заимев наискосок прочерчивающий наглую черную морду шрам. Кот не был красавцем, но вызывал уважение и, чего лукавить, восхищение. К тому же, этот кот, в отличие от остальных своих сородичей, никоим образом не реагировал на высшего вампира, более того, неделю назад сам пришел за помощью, худой, обессиленный, с поврежденной правой передней лапой.
Primum vivere, сказал тогда Регис, обработав лапу гостя обеззараживающими средствами, накормив и выделив пространство для отдыха.
«Прежде всего жизнь, верно, Кот».
И в этом они — Эмиель и кот — были схожи. Питомец хотел жить и ради жизни пошел на крайние, вынужденные меры. Регис, пребывая в состоянии квазижизни некоторое время тому назад, тоже желал жить, до одурения жаждал жизни. Всякая тварь желала существовать и это вполне объяснимый, логичный, естественный процесс.
Кот, отлежав пару дней, окрепнув и поправившись, хижину покинул и более в нее не заходил, впрочем, и далеко от нее не отходил. А если и удалялся, то всегда возвращался. Регис был не против.
В Диллинген после окончания войны и полной своей регенерации вампир вернулся. Война от его обиталища оставила одно лишь пепелище, грязь и труху.
Что-то заканчивается, что-то начинается... Восстанавливать свое жилище не стал. Покружив по окрестности некоторое время, Регис покинул Диллинген, пообещав себе однажды вернуться. В Бругге, впрочем, тоже не планировал задержаться надолго, но оказав случайную услугу одному из влиятельных людей, неожиданно оказался в центре внимания. А поскольку за влиятельной особой следовало какое-то время присматривать, Регис согласился осесть на некоторое время в городе. Собственно, подобный поворот ему не только импонировал, но и откровенно нравился. И хотя он по-прежнему скрывал свою настоящую суть, во избежание всякого рода недоразумений, в помощи людям, согласно свои умениям, он находил свое удовольствие.
Из-за высоких кустов спустя несколько минут сначала донеслось короткое «мя», затем показался пушистый боец.
— Приятного аппетита, Кот.
Регис опустил на землю миску с лакомством для питомца, самую малость понаблюдал за процессом поглощения пищи, затем скрылся в своей хижине, вернувшись к насущным делам.
Предположительно, у кота в силу каких-либо причин не было обоняния. Или напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Или, возможно, за свою столь короткую жизнь ему довелось повидать нечто куда более ужасающе, чем в общем-то дружелюбно настроенный высший вампир. А, быть может, и то, и другое вместе взятое. Любопытно.

Гостя Регис учуял издалека. Вернее, гостью. Выпрямился, с шумом втянул воздух. Прежде, чем до него донесся стук в дверь и прежде, чем он услышал голос гости, в ноздри ударил сплетенные нити сирени и крыжовника.
Губы Региса растянулись в улыбку. По привычке сомкнутую.
Йеннифэр.
Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой не был любителем театральных жестов и эффектной нарочитости. Быть может, самую малость. Чуть помедлил прежде, чем отозваться.
— Добрые языки не врут. Обличительства во лжи и незапланированные укорачивания поперечно-полосатых мышечных тканей, покрытых слизистой оболочкой и склонных к дезинформации и гнусным инсинуациям, на сегодня отменяются.
Улыбнулся. Не разжимая губ, конечно.
— Йеннифэр, — отошел в сторону и вытянул руку в приглашающем жесте. — Рад, безмерно рад.
Сытый кот, вылизывающий правую лапу у высоких кустов неподалеку от хижины, бросил внимательный взгляд своих янтарных глаз на двух старых знакомых и скрылся в зарослях, напоследок красноречиво дернув своим в силу жизненных обстоятельств укороченным хвостом.

Признаться, реакция Йеннифэр Региса весьма удивила. Он был почти уверен в том, что Геральт расскажет и о его — Эмиеля — возвращении в мир живых и бодрствующих, и об их памятной встрече уже после завершения войны. Был уверен на все девяносто девять и девять десятых процентов. Один процент вампир всегда, при любых обстоятельствах обставлял судьбе для возможности его удивить. И ведь удивляла же. Как, например, сейчас.
— Регис, — подтвердил. — Не иллюзорный, настоящий, во плоти и крови. Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, высший вампир, собственной персоной, живой, всецело довольный жизнью.
Все шире и шире улыбался. Еще немного и, пожалуй, невольно продемонстрирует всю красоту клыков.
— Правда я, — посерьезнел, чуть-чуть.
Они — Йеннифэр и Геральт — ведь тоже вернулись из небытия. Наслышан был. И не только от самого ведьмака. Всяческими слухами и домыслами полнилась земля, не без этого.
— Я? Испортил? Вечер? — выгнув брови и широко распахнув глаза, возмутился вампир. — Ни в коем случае. Вечер обещает быть превосх...
Не договорил, осекся, замерев под неожиданным порывом, объятием, которым столь щедро наградила его чародейка. Вампир смутился. Самым натуральным образом смутился. И, пожалуй, впервые за многие года не нашел, что сказать. Да и стоило ли нарушать прекрасный момент словами? Нет, пожалуй, не стоило. Определенно не стоило.
Обжигающее объятие завершилось столь же внезапно, сколь и возникло.
— Ответственность за сказанное или не сказанное, — вампир говорил медленно, растягивая слова, — возлагаю на ведьмака и только на ведьмака.
Воображением Эмиель Регис обделен не был и весьма красочно и детально представлял, как бы могла Йеннифэр... отчитать Геральта.
— Должен сообщить, что категорически не поддерживаю идею телесных, моральных, магических и иной разной степени безжалостности наказаний без на то весомой причины. К слову, это же относится и к вышеупомянутым бесам, что…
Естественно, ничего подобного по отношению к ведьмаку она не применит.
Вероятно, у ведьмака имелись свои причины не информировать чародейку. Или, что вероятнее, в ее присутствии он напрочь забывал обо всем на свете, в том числе и о себе, не говоря уже об остальном мире. Регис это понимал и ни в коем случае не порицал. Наоборот. За своих друзей был беспредельно рад.
Чувствуя с каждым мгновением повышающийся градус возмущения чародейки и зная ее характер и порывистость, вампир поспешил сменить тему.
— Приглашаю разделить со мной празднование Беллетэйна, бутылочку красного «Котэ-де-Блессур», и вынужденное одиночество.
О том факте, что Йеннифэр давно не виделась с ведьмаком, весьма четко подсказывало вампирье обоняние.
— А после всенепременно обсудим перечень необходимых тебе настоек, зелий и декоктов.

Отредактировано Эмиель Регис (09.02.2020 11:31)

— Таков уж я, — просто ответил высший вампир. — Такова моя природа, как бы парадоксально это ни звучало.
За свои прожитые более четырехсот лет Эмиелю Регису довелось и повидать, и поучаствовать в огромном количестве войн. Слишком много крови лилось на землю, слишком много страданий стелилось по ее поверхности, слишком много сломанных судеб встречалось повсеместно независимо от расстояния, времени и расы.
Хотя в прошлом, разумеется, случалось всякое. В том числе и непотребства, и бессмысленные убийства, которые творил самолично Эмиель, поддавшись под сводящее с ума действие поглощенной крови. Перед переходом в состояние квазижизни не без помощи чародея Вильгефорца после почти вековой воздержи вампир насытился людской крови сполна. И именно за эти убийства и только за них не испытывал угрызений совести. Как, впрочем, и противоречия в своих мировоззрениях.
— Свобода, верно, — выразительно хмыкнул в ответ. — O nomen dulce «Libertas»! — с выражением продекламировал, с одобрением глядя на чародейку, занявшую место за столом. Вампир обернулся, оглядывая запущенные до прихода Йеннифэр процессы, мысленно пробежался по времени переходов к следующим этапам в приготовлении тех или иных настоек. Метнулся к одной из реторт, в которой медленно вскипала мятно-салатовая густая жидкость, плавно снял ее с огня — подождет, чуть настояться основе в общем-то не помешало бы и даже наоборот.
— Да, пожалуй, свобода звучит приятнее.
К столу вернулся с обещанной раскупоренной бутылочкой красного «Котэ-де-Блессур», парой бокалов, лакричными палочками и ирисками c медом, черносливом, орехами и абрикосами.
— Можем сообразить что-либо посущественнее. Я собирался приготовить мaкaxaмский картофельный суп с лисичками, беконом, луком и сметаной, но, признаться, несколько позднее.
Страстью к кулинарии Регис не воспылал, поскольку не чувствовал голода как такового и особой потребности в поглощении пищи также не испытывал, но иногда любил воспроизводить востребованные блюда из таверн. Чисто из спортивного интереса. К тому же, самые интересные беседы и жаркие споры всегда происходили за чашечкой чего-нибудь горячительного и тарелкой, до отказа наполненной чем-то сытными и не всегда полезным — для людей, разумеется.
Разлив вино, вампир посерьезнел и некоторое мгновение молчал.
— Не я вернулся. Меня вернули. Скажем так, свою немаловажную роль сыграли благоприятные стечения обстоятельств и мой друг, вампир. Когда Вильгефорц оплавил мое тело магическим огнем, я и не умер, но и не мог регенерировать. То было беспокойное состояние, страшное и агонизирующее. В моем распоряжении имелось много, очень много времени, чтобы обдумать произошедшее. И приемлемых для себя выводов сделать все еще не удалось.
Снова выдержал паузу.
— Друг, наткнувшись на упоминание гибели некоего вампира, предположительно высшего, в одном из рапортов, что хранились в засекреченных архивах Хиндарсфьялла, информацией заинтересовался. Найти глыбу с заточенным мною в ней для него не составило никакого труда. Утомлять подробностями взаимодействия между вампирами не стану. Скажу, что далее был долгий процесс регенерации. Фигурально выражаясь, мое тело собиралось буквально по клеточке. И, собственно, вот он я.
Эмиель отсалютовал бокалом:
— За свершившиеся тем или иным образом реинкарнации наших жизней.

Отредактировано Эмиель Регис (09.02.2020 22:24)

Ах это сладкое слово свобода. Йеннифэр была не первой и не последней, кто столь ревностно и трепетно относился к собственному личному пространству и посягательствам на него. Для Эмиеля Региса, высшего вампира, понятие свободы было весьма относительным. По-настоящему несвободным он за свои почти пятьсот лет был всего единожды, когда находился в состоянии и не жизни, и не смерти, квазижизни, не имея возможности регенерировать и спасти себя своими силами. Отнятая свобода — действительно одна из омерзительнейших вещей, что существовали, существуют и, чего лукавить, будут существовать в мире и впредь.
Как вампир, который довольно много времени провел среди человеческого общества, Эмиель научился понимать и то, что для людей вступление в отношения — партнерские ли, дружественные ли, романтические ли — порой являлось тоже своего рода ограничением свободы. А иногда эти отношения оборачивались самым настоящим пленением и заточением.
Был ли свободен Эмиель Регис от своих деструктивных и саморазрушительных чувств к Ночной Королеве — вопрос открытый. Порой ему казалось, что да — свободен окончательно и бесповоротно, а иногда он падал в бездну воспоминаний о ней, и сверху накрывали беспощадные и убийственные волны тоски по ней.
— Истинного высшего вампира не так и просто убить, — истинный высший вампир дернул кончиками губ. — Собственно, есть лишь один верный способ. И магический огонь чародея, каким бы сильным, одаренным и могущественным он ни был, как видишь, к нему не относится.
На самом деле, определение реинкарнации не совсем подходило к вампиру, ведь фактически он не преодолевал тот рубеж, за которым, принято считать, ждали распахнутые алчущие объятия самой смерти. Впрочем, в данном вопросе Эмиель Регис не желал вдаваться в подробности. Метафорически и фигурально выражаясь, реинкарнировал. В том же смысле, что и регенерировал. Не больше и не меньше.
— Но если в моем случае в мою пользу сыграла сама ее величество природа, то в вашем — твоем и Геральта — случае определенно вмешались высшие силы, кем или чем бы они ни были. Не иначе.
Предназначение?
Возможно и существовало какое-то рациональное объяснение, но в мире, в котором столь много разлито магии и мистицизма, не все и не всегда имело свое логическое обоснование.
— Верно, 1262 год. Не скажу, что тот год был хорошим. Однако год памятный, пусть и полный грусти, печали и скорби. Но вино вышло отличным — это правда.
Чертова ирония.
И хотя события того года никоим образом не отразились на высшем вампире, да и в целом для него то время выдалось относительно спокойным и безмятежным, случившиеся в 1262 году оставило свой отпечаток на тех, с кем вампир за последнее время весьма сблизился и считал своим близкими.
— О, это приглашение? — вскинул брови Регис. — Расцениваю твои слова как приглашение!
И откуда только шла информация, что если вампира не пригласить на свою территорию, он никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет вторгнуться в чужие владения? Тот еще абсурдизм.
— И с удовольствием его принимаю.
Вампир расслабленно откинулся на спинку стула, заглянул в фиалковые глаза Йеннифэр. И задал простой в сущности вопрос:
— Как вы?

Отредактировано Эмиель Регис (13.02.2020 19:25)

— Т-с-с, — выгнув правую бровь, вампир на мгновение прижал палец к губам. — Мы им об этом не скажем.
Конечно, само его — Эмиеля Региса — существование являлось самым прямым и ярким доказательством того, что чародеи против вампирской сущности окончательно и бесповоротно бессильны. Но, primo, мало кто из чародейской элиты знал о том, как в действительности выглядел Регис, чтобы делать определенные выводы и увязывать между собой факты и домыслы, secundo, с той памятной битвы в замке Стигга мало кто остался в живых из тех, кто мог бы описать его в мельчайших подробностях.
Тот Беллетэйн Регису не запомнился ничем примечательным — из тех событий, что касались его самым непосредственным образом. Тот Беллетэйн вампир провел отдыхая в Фэн Карне в ленном ожидании, когда процесс приготовления мандрагоровой настойки доберется до своего логичного завершения. В общем-то и все.
— Ведьмачьи сантименты — очень странная материя. Они вроде бы есть, — усмехнулся, — а вроде их и нет.
Регису за свою продолжительную жизнь доводилось встречаться с разными ведьмаками и каждый из них в действительности не был подвержен эмоциям и чувствам. Садисты и изверги. Но, что примечательно, все ведьмаки, с которыми Эмиель в прошлом имел дела, были выпускниками Школы Кота. Наверняка, в иных школах дела обстояли иначе, быть может, лучше. И Геральт — выпускник Школы Волка — тому подтверждение. А, впрочем, Геральт из Ривии сам по себе единственный, уникальный и неповторимый. И пусть он категорически то отрицал, но ему была доступна чувственность. Конечно, это заслуживало детального рассмотрения, да только ведьмак, разумеется, не позволит.
Регис проницательно отвел взгляд с фиалковых глаз чародейки, скосив глаза в свой наполовину опустошенный бокал вина. О, он не мог не уловить этот трепет, с которым она произнесла это ее «мы».
А ведь мир после войны воспрянул и медленно и неуловимо начал меняться. Верилось, в лучшую сторону. Стало быть, Йеннифэр все-таки допускала потерю своей свободы. Или уже допустила, но еще не приняла и не признала факт? Ох уж эти тонкие душевные перипетии.
— Геральт и землевладельцем? Быть такого не может!
Впрочем... почему нет? Удивлял не сам факт наличия у ведьмака собственного уголка земли, а тот факт, что он согласился где-то осесть и, надо полагать, отказаться от основной своей специализации. Надолго ли его хватит? Как скоро он вновь станет смотреть вдаль, за горизонт?
Но ради Йен он был готов на многое. Ради Йен и Цири, пожалуй, вообще на что угодно согласился бы. В том числе и на отречение от самой своей сути. И тут взращивался иной вопрос, но уже относительно Йеннифэр и ее интереса к ведьмаку. Впрочем, не вампиру об этом рассуждать.
— Виноградники — это хорошо, — растягивая слова и улыбаясь, медленно протянул Регис. — Вино, полученное с этих самых виноградников, хорошо вдвойне.
Что ж, пожалуй, глянуть на Геральта-землевладельца стоило. И очень даже.
— А юную ведьмачку, к слову, мне после своего триумфального воскрешения видеть уже доводилось. Буквально пару месяцев назад и не сказать, что далеко отсюда. Примерно в пятидесяти милях от Брокилона. Славная то была охота. Для Цири, разумеется. А мне удалось раздобыть, не без ее помощи, слизь архиспор — весьма примечательный алхимический ингредиент.
С минуту глядел на чародейку, которая буквально светилась от гордости за Цири.
— Да, она действительно и бесспорно хороша. Взяла лучше от лучших. В смысле, от обоих.

Отредактировано Эмиель Регис (13.02.2020 20:30)

Лучшее от двоих. Конечно, Эмиель Регис лукавил — понимал, знал, что генетика и наследование — страшно могущественные материи. И пойти против них — недооценить и даже подумать в неправильном ключе — пойти против самой сути природы. Вампир знал историю Цириллы Фионы Элен Рианнон, цитнтрийского львенка, и знал, что в ее крови намешано. Голоса и зов предков. Таков закон сансары.
И все же подобные знания не мешали Регису откровенно лукавить, ведь, во-первых, то была правда, пусть и не совсем в полной мере, и, во-вторых, обе стороны знали истину в полном объеме, что, опять-таки, не мешало выражаться в фигуральных смыслах.
Солнце медленно и неуклонно клонилось к горизонту, в хижину вампира ворвался золотистый ослепительный свет, заиграв бликами в густых вьющихся локонах чародейки и вспыхнув опасным пламенем в ее фиалковых глазах. До вампирьего слуха донесся протяжный вой Кота, яро защищавшего свою территорию от очередного посягательства очередного грызуна-агрессора.
Эмиель Регис попытался представить ведьмака в качестве самого обычного плугаря. И не смог. Вернее, его закаленное полувековой жизнью воображение прекрасно подкинуло детализированную картинку, как известный всеми Геральт из Ривии, мясник из Блавикена, мастерски орудуя двумя мечами вытанцовывал вольтами и полупируэтами между опорами для виноградной лозы, острием своих клинков молниеносно снимая со стеблей и гроздьев ползучих паразитов. Нарисованная воображением картинка была настолько красочной и, к сожалению, настолько же неправдоподобной. И все же глянуть на Геральта в новом амплуа определенно стоило.
— Твоя правда, — хмыкнул Регис, поморщившись от луча солнца, нагло тронувшего бледную скулу вампира. — Ведьмачья мощь да в полезное и, главное, безопасное русло.
А все равно образ ведьмака, отрекшегося от своих ведьмачьих дел, не складывался. Но как знать, как знать... Жизнь, порой, оказывалась весьма щедрой на непредсказуемые повороты.
— С удовольствием загляну, скажем, в Мидаете.
Впрочем, загадывать не стоило.
В ближайших планах вампира имелось желание посетить далекую и таинственную Зерриканию. Желание оформилось пока только в планы, но вампир еще не начинал подготовку к путешествию. К тому же, по негласному контракту некоторое время он был обязан пробыть в Бругге.
— Доводилось, — подтвердил. — Глупостей? — с улыбкой переспросил. — Если смотреть со стороны моих пацифистских настроений, то само по себе подставление шеи, хребта и жизни ведьмака в целом в раскрытую пасть опасности за монеты — одна сплошная глупость. Но если смотреть со стороны накопленного багажа знаний об особой категории наемников, ведьмаками зовущимися, то их деятельность и сопутствующие умения вполне переворачивают мировоззрение и назвать их деяния глупостью язык не поворачивается. Словом, ведьмачка — она и есть ведьмачка. Отважна и сообразительна, осторожна и бесстрашна, нечеловечески быстра и сноровиста. А с царапинами — малюсенькими и неопасными — управились мы быстро.
Вампир решил, что сообщать чародейке о том, что противником Цири являлись архиспоры — наижутчашие плотоядные растения планеты — не самая хорошая идея. И оставил раскрытие информации на совести ведьмачки.
— У нее хорошая подготовка. В ней непомерная сила. И, как я уже заметил, имеет лучшее от лучших.

Отредактировано Эмиель Регис (16.02.2020 12:44)

— Как вариант, — кивнул Регис. — Во всяком случае, я совершенно точно буду избавлен от всех действующих обязательств и примерно к этому времени смогу добраться до Туссента. И хотя я вполне могу передвигаться с ветрами в виде бесплотного тумана или ночами в личине нетопыря, так или иначе по скорости не смогу сравниться с перемещением посредством магического портала.
Увы и ах.
Интересно, и как скоро Геральт из Ривии дойдет до того, что в его винах будут присутствовать не только терпкие нотки крыжовника, но и сладкий аромат сирени? А ведь наверняка дойдет рано или поздно. Неосознанно, разумеется.
— Ах, молодые вина и новые сорта... — мечтательно протянул вампир.
Вспомнилась вдруг его молодость и опьянение, длившееся месяцами. Опьянение, что давало совсем не вино.
— Ведьмак и инстинкт самосохранения? Будь на месте меня кто-либо другой, этому кому-либо другому никогда и ни при каких обстоятельствах не пришла бы мысль связать между собой эти два определения. Я бы даже добавил — взаимоисключающие понятия.
Впрочем, Эмиель прекрасно знал, что чувство самосохранения рано или поздно включалось у каждого — когда появлялись те, ради кого хотелось жить.
— Я видел Цири за работой. Во всех деталях видел. Именно поэтому говорю то, что говорю. Но ни в коем случае не умаляю заслуг и способностей юной ведьмачки. Что до моих слов... сделай скидку на мой возраст — а мне уже почти половина тысячелетия! — и сочти за старческое брюзжание вомпера в летах. Ведь, как и тебе, как и Геральту, мне небезразлична ее судьба.
Возможно, подобные фразы могли вызвать откровенное удивление. Регису удалось с цинтрийским львенком увидеться всего лишь дважды: в первый раз — мельком — во владениях Вильгефорца, и во-второй — уже куда более осмысленнее и обстоятельнее — пару месяцев назад в Фэн Карне, в месте, которое Регис долгое время считал своим основным пристанищем. Впрочем, домом древний эльфский некрополь назвать просто-напросто язык не поворачивался.
Вампир повернул голову в бок, прислушиваясь к происходящему за тонкими стенками хижины. На ночевку громко хлопая крыльями начинали слетаться во́роны, мягко ступая по влажной земле пришел и кот, наверняка вперив немигающий взор на крышу, где располагались птицы.
Гость? Но вампир не чувствовал иных запахов, чем были те, которые ощущал и полчаса назад, с приходом чародейки. И все-таки что-то неуловимо изменялось. Как будто бы сужалось пространство.
Донесся легкий запах озона.
Несомненно, кто-то решил заявиться к травнику, используя свои магические возможности. Послышался легкий треск и шум раскрываемого магией зева портала.
Однако гостей Регис этим вечером не ждал. Незапланированные гости обычно предпочитали являться традиционными средствами — на своих двоих.
Впрочем, гостя вампир узнал уже тогда, когда чародей только показался в светящемся овале портала.
Но смолчал.
События начали развиваться весьма интересно.
— Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой! — гость постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, уверенно потянул за ручку. — Мэтр! Мне необх... — запнулся, наткнувшись взглядом на гостью Региса.
— Истредд, — улыбнулся вампир, по традиции не разжимая губ. — Прошу, входи.
— Йенна...

Отредактировано Эмиель Регис (18.02.2020 19:48)

Долг жизни, долг крови. Слишком много в жизни Эмиеля Региса образовалось долгов. Не только его собственных, но и тех, что должны ему. Должным быть Регис не любил. Мало кто, в общем-то, любил.
— И все-таки я жив, ты жива, Геральт жив и Цири жива. И жить нам долго и процветать.
Конечно, зло во все времена не спало и при каждом случае с удовольствием впутывалось в дела смертных и не только. На вкус Региса, Геральт и Йеннифэр уже сполна поучаствовали в кознях зла. Но в подобных делах никогда нельзя знать наверняка. Только и остается, что плодотворно пользоваться затишьем по всем фронтам — это им, а Регису — радоваться за наконец обретших мир, спокойствие и любовь друзей.
Пусть даже и временно.
Но лучше, разумеется, если отныне и навеки веков.
— А остальное пустяки. Но порталом твоего производства я непременно воспользуюсь и, быть может, не единожды, не сомневайся.

Истредд церемонно склонился и коснулся губами протянутой ладони — дольше, много дольше, чем следовало. Регис со стороны мага уловил долгий вдох, словно бы он пробовал новый аромат. Или вспоминал не позабытый, но со временем поблекший в памяти из-за долго его отсутствия рядом.
Эмиель, мягко улыбаясь одними уголками губ, заинтересованно наблюдал за развитием ситуации. Знал, что между чародеем и чародейкой были некие... отношения в прошлом и видел сейчас некое... напряжение. Конечно, оба пытались сгладить опустившуюся гнетущую паузу и не открыть своих чувств и друг другу, и Регису.
Впрочем, никто из них не испытывал ни капли смущения. Но как все-таки интересно порой пересекались жизненные тропки. Эмиель не ждал и не планировал проводить вечер в чьей-либо компании, а неожиданно обрел двух замечательных собеседников. И не просто собеседников, а людей — личностей! — с которыми в прошлом пришлось пережить что-то из того, что коварно подбрасывало бодрствующее зло.
— О, это весьма интересная и интригующая история, — отозвался вместо Истредда вампир. — Впрочем, начиналась она довольно-таки банально: однажды в один прекрасный солнечный майский денек Истредд со своими коллегами проводил раскопки и наткнулся на место моего, скажем так, отдыха. Что удивительно, в свое место отдыха я добирался снизу, через многочисленные сплетения туннелей и природных лабиринтов. Истредд же докопался — причем в самом буквальном смысле докопался! — откуда-то сверху, сделав довольно внушительных размеров яму. Прямо-таки пропасть.
— Преувеличиваешь, друг, — маг покачал головой.
— Нет-нет, — всплеснул руками Регис. — Отнюдь. Одно плохо — ему и его коллегам не удалось найти желанное, но нашли меня и мою зревшую мандрагоровую настройку. И что-то мне сдалось, ничуть не пожалели о своей неудаче.
— Неудачей такой клад сложно назвать.
— Спорить не буду. Казалось бы, — продолжил свое повествование вампир, — на этом наши пути бы и разошлись, если бы Истредд не провалился в одну из горных расщелин. И не угодил бы в самые лапы одной горной нечисти. Мы так и не поняли, кто то был... а, впрочем, это уже никого не интересующие детали. Я помог Истредду вырваться из лап горной твари, выбраться из природной западни и подлечил раны.
— Щедро стабилизируя мое состояние превосходным лекарством.
— Да, тем летом вышла отменная мандрагоровая настойка. Что интересно: примерно такими же мандрагоровыми возлияниями закончилось мое знакомство и с Геральтом.
Никаких параллелей, но действительно весьма занимательный факт.
— Что насчет новой партии? — слегка прищурившись, поинтересовался гость, подтаскивая третий стул к столу, вальяжно устраиваясь и медленным, весьма заинтересованным взглядом скользя по ноге Йеннифэр от носка сапожка до самого верха чулочка до линии, где начинался край юбки платья.
— А что тебя привело к Регису, Йенна?

Отредактировано Эмиель Регис (24.02.2020 21:03)

Все-таки какое же это удовольствие, понимал Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, который, деликатно говоря, считался чудовищем, кровожадным монстром, находиться среди людей, среди друзей и даже в некотором роде среди родных. В такие моменты вампир со всей определенной точностью понимал, что не зря выбрал путь мира и воздержания. Конечно всегда и во все времена существовали личности, что своими поступками утрачивали право на жизнь и заслуживали отвратной смерти, в большинстве своем человечество не было, на вкус Региса, потерянным и обреченным.
— Новая партия — в процессе, — усмехнулся Регис. — Еще немного времени, чуть терпения и выдержка окажется если не идеальной, то весьма и весьма близко.
Конечно, мандрагоровую настойку можно было бы употребить и сейчас, и даже достигнуть тот эффект, на который обычно ценители и обычные потребители рассчитывают, но еще не вся насыщенность и не весь спектр вкусовых и полезных качеств были доступны.
— Наша жизнь сплошь состоит из закономерностей. Если, конечно, в сплетенные меж собой последовательности не вклинивается его величество Предназначение. Однако же существует пусть и непопулярное, но мнение, что и Предназначение — та еще неслучайная закономерность. Еще нескольких? — резко сменив тему, вампир сощурился. Пожалуй, то была бы интересная информация к размышлению.
С другой стороны: так ли уж он хотел знать об иных интрижках Йеннифэр? В данный момент она была — как бы там ни было — с Геральтом, внося в жизнь ведьмака если не сказать стабильность, то определенное спокойствие уж точно. Этого, пожалуй, для составления общей картины происходящего с друзьями вампиру хватало.
Впрочем, так уж складывалась жизнь, но невольно приходилось владеть и более приватной информацией.
Конечно, Регис не мог не видеть те искры, что вспыхивали и буквально полыхали между Йеннифэр и Истреддом. И все же то был не фейерверк, что возникал всякий раз, стоило чародейке оказаться вблизи Геральта из Ривии.
— Зажигательное знакомство — это еще мягко сказано, — лукаво подмигнул Регис чародейке. Для нее ключевые моменты — двимерит и Вильгефорц, а для Эмиеля — магический огонь и Вильгефорц. Чертов Вильгефорц. Но зла на него вампир не держал. И почти не вспоминал события той ночи. Но много думал о том времени, что провел в состоянии квазижизни. С исследовательской и научной точек зрения. Нет, никакого негатива к магу, что чуть не погубил высшего вампира.
— Кстати, местный травник — тот, что обитал на этих землях задолго до моего появления — тоже весьма неплох собой. Прямо-таки ощущаю себя вором чужих лавров, — хмыкнул.
Медленно, но верно Регис начинал ощущать себя третьим лишним. У Истредда в глазах разгоралось пламя интереса и чего-то большего, много большего. И в фиалковых глазах Йеннифэр зрело нечто... не менее будоражащее.
— Мир, — наконец, отозвался чародей из Аэдд Гинваэля, — слишком огромен, чтобы подолгу оставаться на одном и том же месте.
О, вампир прекрасно уловил вложенный Истреддом подтекст: мир слишком огромен, разнообразен и любопытен, чтобы привязывать себя к определенному месту или к определенным людям.
Вызов? Наверняка вызов.
— К слову, я бы хотел однажды побывать в Драконьих горах, — деловито встрял Регис. Несмотря на то, что хижину заливал свет закатного солнца, над двумя чародеями вдруг сгустились тучи — во всяком случае, такое сложилось у Эмиеля впечатление.

Отредактировано Эмиель Регис (11.03.2020 22:29)

Эмиель Регис был не только ученым, философом, путешественником и авантюристом, но и еще обстоятельным, внимательным наблюдателем. Ему нравилось отслеживать ход жизни, выявлять закономерности и делать некоторые прогнозы. В политику предпочитал не лезть и поглядывал за ней издалека. А в наблюдении за людьми он получал свое — иногда эстетическое, иногда не очень — удовольствие.
Быть свидетелем диалога между Йеннифэр и Истреддом — прямо-таки отдельный вид удовольствия. Слишком много вплетено полутонов и подтекстов, слишком много вложено полунамеков, понятных только им двоим.
Что интересно, отметил про себя вампир: когда Геральт и Йеннифэр вместе во всех смыслах, их взаимодействие по большей части простое и понятное — есть он, есть она, а то, что между ними — оно решаемо. Когда они не вместе, в их взаимодействии появлялось уточнение «все сложно». У Йеннифэр и Истредда все было в точности наоборот. Когда они не вместе — все просто — не вместе и точка, когда же оказывались в непосредственной близости друг от друга, тут-то и появлялось это «все очень непросто».
Впрочем, Эмиель мог где-то что-то недоглядеть.
— А иногда карают и за меньшее, нежели за мародерство. Такова жизнь во всех ее отвратных проявлениях.
Об этом алхимик знал не понаслышке, за свою долгую жизнь доводилось видеть много... всякого.
— Уж не тот ли это дракон, о котором однажды столь красочно и проникновенно рассказывал Геральт, — хохотнул вампир. — Правда предварительно влил в себя пару кувшинов крепкого вина. Но историю я запомнил. Очень уж непохожая на обыкновенные приключения ведьмака.
Эмиель театрально вздохнул.
— В любом случае ближайшие полмесяца я связан обстоятельствами и не смогу отлучиться на далекие расстояния, даже с учетом возможностей магического портала.
— Да-а, — вдруг эхом отозвался Истредд, вперивая свой взгляд в плечо Йен и шумно сглатывая, — то, что нравится... особенно... — голос его был глух и низок.
Маг даже на несколько дюймов придвинулся по направлению к чародейке, все также не сводя взгляда с ее острого плечика. Быть может перед его глазами встал образ, в котором он жарко и жадно это самое манящее плечико целовал?
Регис тактично отвернулся, рассматривая стоящий в углу его скромной обители перегонный куб собственного изготовления. К слову, стоило обновить ректификационную колонку — скверно она в последнее время себя вела.
По крыше раздался удар, послышалось воронье карканье. Истредд вздрогнул, отвел взгляд, притянул к себе бокал с вином и разом осушил его до дна.
Сохранил молчание. И резко встал.
— Мне... меня ждут дела.

— И не поспорить, — весело отозвался Регис. Как-то неожиданно для вампира вспомнились времена его пьяной молодости — без пары выпитых до последней капли представителей расы людской тоже много чего не складывалось: от хороших разговоров и полезных знакомств до не вполне невинных шалостей с противоположным полом на любой горизонтальной поверхности, а иногда и не только со своим полом и не только на горизонтальной поверхности. Оргии под гемоглобином — та еще кутерьма, в которой и не разобрать — где чьи руки и где чьи губы. Занятные были времена. Но Эмиель их вспоминать не любил.
Разочарование, что, казалось, переполняло чародея от носков ботинок до самой макушки, еще немного и можно было бы потрогать руками. Неудивительно, что он так заспешил удалиться.
Регис тоже поднялся из-за стола.
— Истредд, Йеннифэр права. Во-первых, обижаешь мое гостеприимство. Во-вторых, спешно бросаешь друзей. И, в-третьих, ты так и не озвучил цель своего визита ко мне.
— Это терпит, Регис. За гостеприимство благодарю. Еще увидимся, — маг как-то неоднозначно закусил губу, стараясь смотреть поверх плеча чародейки. — И с тобой, Регис. И с тобой, Йенна. И да, тоже был рад увидеть. Беспечного и непринужденного Беллетэйна, друзья.
Чародей уже коснулся ладонью двери, как остановился, развернулся и хмыкнул:
— И да, с днем рождения, Йенна.
Слегка поклонившись, Истредд плечом толкнул дверь, выскользнул наружу, а через мгновение донесся тихий треск и легкий аромат озона.
— Однако, — только и прокомментировал вампир откровенное бегство своего давнего приятеля. Отчасти он его понимал. Отчасти — порицал.
Пройдя в задумчивости круг по жилищу и по привычке выглянув в окно, Регис вновь опустился на стул напротив гостьи.
— Совершенно точно речь про одного и того же дракона. А чем показалась история примечательной... Во-первых, спасать пришлось не монстра, а достойную жизни личность. И, во-вторых, не припомню более ни одной истории, связанной с деятельностью Геральта, в которой бы фигурировал главный герой, что являл бы собой единственный и неповторимый экземпляр на всем Континенте. В официальных источниках утверждалось, что последний золотой дракон погиб более столетия назад.
Конечно, всегда можно было допустить, что жив не только тот дракон, что повстречался ведьмаку на его пути. Континент был слишком огромен, а вопросами переписи населения, увы, никто не занимался.
— Впрочем, те же официальные источники не так давно твердили, что и популяцию единорогов изничтожили на корню. Однако же... — повел бровями. О приключениях Цири и Иуарраквакса вампир знал, но не в подробностях. — Интересные они создания, а пыльца с их костных образований, то есть, рогов, к слову, есть универсальное противоядие.
Регис потянулся к бутылке с вином.
— За очередной пройденный круг жизни.